Настя вышла рано утром на экзамен, судорожно проверяя, взяла ли паспорт, без конца причёсывала свои редкие волосы и одергивала юбку. Вход в аудиторию показался настоящим адом – проверка на металлодетекторе, изъятие телефона, подступающая паническая атака – с ней, как всегда, трудно справиться. Она выпила успокоительное. Эти таблетки теперь всегда в её рюкзаке. Ещё с восьмого класса. Уже тогда она начала обратный отсчёт до единого государственного экзамена – страшной черты, за которой неизвестность. Настя получила хорошие баллы, и вроде эта история окончилась весьма неплохо. Но однажды её мама обнаружила дневниковую запись:

Если не сдам, что-нибудь с собой сделаю. Сначала уеду в Москву, остановлюсь у Наташи, а потом будь что будет.

Дальше была уже скорая для настиной мамы, но это уже, как говорится , «совсем другая история». Таких рассказов можно собрать на целый многотомник – к сожалению, правда очень горька – дети всё чаще решаются на добровольный уход из жизни. Для кого-то это желание так и остаётся неосуществлённым, а кто-то со страшным упорством доходит до конца.

13 – несчастливое число

Уполномоченный при Президенте РФ по правам детей Мария Львова-Белова обнародовала статистику – число подростковых суицидов возросло на 13 процентов. Но сыграли здесь свою негативную роль и другие цифры – такой большой рост детских суицидов произошёл всего за три последних года. Версию о том, что эту страшную тенденцию усилила дистанционка, поддерживают многие эксперты. Дело в том, что многие педагоги не смогли правильно перестроиться под этот процесс, а некоторые и того больше – начали чрезмерно перегружать детей заданиями, полагая, что обучение на дому даётся легче. Иллюзорность этой идеи подтверждает статистика от обмудсмена. Цифровизация, дистанционное обучение и постоянная муштра перед единым госэкзаменом – факторы огромного риска для детей, обременённых необходимостью подготовки к ЕГЭ.

Чиновники кинулись искать пути решения этой проблемы, но, как обычно, разбрасывать камни – не лучшая идея. Основное, на что делают упор общественники и власть имущие, – попытка обеспечить детям цифровую безопасность. Мария Львова-Белова приняла участие в рабочем совещании проекта ОНФ «Защита социальных прав граждан», на нём она с коллегами обсудила проблему правовой грамотности детей и подростков в информационном пространстве. Царьград ранее уже писал о том, что о проблеме цифровизации образования уже говорят на самых высоких уровнях. Выдвинута инициатива, авторы которой хотят ввести мораторий на повсеместную «цифру» в школах. И речь здесь не только про опасный контент, суть проблемы сводится к серьёзным когнитивным изменениям у детей, связанным с внедрением цифровых технологий в образовательный процесс.

Нашими правоохранительными органами ведётся постоянная работа по выявлению и блокировке сайтов, групп и сообществ в социальных сетях, которые несут вред детской жизни и здоровью. Но темпы блокировки не всегда поспевают за темпами создания всё новых таких групп и ресурсов. Надо обращать внимание родителей на то, что их дети состоят или интересуются опасными группами и темами. Как показывает практика, многие родители не знают, чем интересуются их дети, что они читают, на кого подписаны, – говорит весьма очевидные вещи омбудсмен.

Все эти действия запланированы по программе «Подростки России», главное, что хотят сделать инициаторы, – создать сеть низкопороговых подростковых центров с привлечением специалистов, в том числе по цифровой безопасности. Ещё одна программа – «Страна для детей!» вроде бы будет способствовать тиражированию позитивного контента. Но чиновники не учитывают одного: далеко не всегда причиной страшных желаний детей являются травля или буллинг. Часто причиной страданий подростков становятся чересчур требовательные родители и учителя. К чему приведёт внедрение этих программ, покажет время, но есть ощущение, что эти меры весьма формальны и копать нужно совсем в другом направлении.

Экзамен страха

Психолог Андрей Гаврилов рассказал Царьграду, что ЕГЭ и дистанционка пусть и не единственные, но часто встречающиеся причины депрессий у подростков.

Существует множество исследований о том, что самая главная защита для подростков и для детей от суицидов – это обширная социальная сеть. То есть чем больше у них контактов в их среде, тем меньше вероятность того, что они совершат суицид. В этом смысле на это больше влияет дистанционное образование, ведь дети при таком формате меньше общаются со своими друзьями, социальные связи у многих при этом рушатся, – сказал психолог.

По мнению эксперта, соцсети и приложения не могут стать полноценным аналогом настоящей социальной общности. Конечно, они дают возможность объединяться в группы по интересам и даже находить новых знакомых. Но тут же есть и минусы – в этих же соцсетях подростков поджидает множество опасностей, в том числе они могут стать жертвами токсичной переписки или подписаться на группу с потенциально деструктивным контентом. Эксперт утверждает, что есть несколько маркеров, по которым родители могут определить, что ребёнок перешёл «красную черту».

Во-первых, у него меняется настроение. Это, как правило, заметно: он становится или слишком замкнутым, или, наоборот, слишком агрессивным. И ещё, как правило, в таких состояниях подростки, как правило, перестают высыпаться. Нарушение сна – фактор, усиливающий вероятность возникновения суицидальных мыслей. Я бы, наверное, обратил внимание на нарушение сна и изменения в привычном поведении, проявлении эмоций, – комментирует эксперт.

Специалист уделил особое внимание тому, что работа психологических служб в школах поставлена весьма формально. Школьный психолог – последний человек, на которого стоит понадеяться в сложной ситуации юноше или девушке с проблемами. Для того чтобы у ребят не возникало плохих мыслей, нужно занимать всё их свободное время – в этом случае очень помогают командные виды спорта. Пвихологи скорее должны вести работы с самими родителями, которые своей муштрой и нагнетанием вырабатывают у детей так называемую экзаменационную тревожность. Психолог приводит один из примеров, как может проявиться этот вид тревожности.

Когда подросток в принципе знает материал, уверен, что сдаст экзамен хорошо или на отлично, но из-за того, что он испытывает очень большую тревогу, страх, что его накажут родители, он может даже не пойти на экзамен.

Только ли ЕГЭ?

Говорить о том, что на число подростковых смертей влияет ЕГЭ и никакие другие факторы, не совсем верно, считает президент Всероссийского фонда образования, доктор педагогических наук и международного права Сергей Комков. Тут дело в самой системе образования – её подвергли чересчур фундаментальной реновации за последние годы. Наше образование стало своего рода витриной того, как не нужно учить и воспитывать детей. Репутация лучшего образования осталась где-то далеко на задворках советской истории.

Дело в том, что сама система образования резко изменилась за последние 15–20 лет. Раньше в старших классах система была направлена на развитие творческой активности подростков, а сегодня это всё направлено на чистую выработку механизмов. И любая механизация, внедрение компьютерной техники, цифровых технологий приводит именно вот к такой роботизации образовательного процесса, к сдвигу психики, это очень опасное явление, потому что когда человека с ещё не сформировавшейся и неустойчивой психикой начинаются какие-то атаки, он становится неуравновешенным, порой агрессивным. Многие эксперты наблюдают, что во время промежуточной аттестации и ЕГЭ у подростков внутри происходит нагнетание и нервные срывы. Выражаться это может в различной форме. Где-то это выражается в том, что у ребёнка просто начинает развиваться психопатия. Часто такие ребята ходят в какие-то укромные места, куда даже учитель заглянуть боится, – это задний двор школы, туалетная комната, например. Здесь они вымещают свою психопатию: дерутся, занимаются вандализмом и так далее, – сказал эксперт.

https://vk.com/video-75679763_456265692

Что с того?

Существует много способов выражения подросткового гнева и ярости, сброса негативной, чёрной, депрессивной энергии. Это может быть не только суицид как крайняя форма проявления этой нечеловеческой усталости от обстоятельств. По словам Сергея Комкова, в прошлом директора «сложной» московской школы,  дело может доходить и до поножовщины, драк и поджогов. В своё время Сергей Константинович «принял» школу более чем с 50 детьми, стоящими на учёте в комнате милиции, с зафиксированными правонарушениями. Но упорная работа – совместные вылазки на природу, сбор картошки, командные игры – быстро сделали школьный коллектив «правильным», и походы к правоохранителям скоро прекратились.

Главное, считает эксперт, видеть в детях людей, пусть и маленьких. А с людьми, как мы знаем, принято считаться. Относиться к подростку как к личности, давать ему свободу самовыражения, доверять ему и любить, даже если он не сдал экзамен, – главное условие благополучия и дальнейшего позитивного движения. Учить наших детей достойно проигрывать и использовать негативный опыт себе на пользу – вот залог успеха и счастливой жизни. Есть ещё один способ наладить ситуацию. Подростку важен значимый взрослый, ориентир, своеобразный маяк, который сможет провести его через жизненные перепетии. Безликий психолог эту помощь оказать не сможет. И тогда перед нашим образованием встаёт фундаментальная проблема – возврат в школы института авторитетного и уважаемого учителя, образца для подражания и кумира юношества. Задача не из лёгких, но это цель, к которой нужно стремиться.